Констанс О`Бэньон - Пламенная
Его слова подействовали на нее, как небесный нектар. Сабина собрала все силы, чтобы прошептать едва слышно:
– Может быть, я разочарую тебя.
– Этого не случится, любимая! Не смей и думать об этом.
Сабина смежила веки и тихо застонала, когда его губы нежно коснулись ее груди, потом с такой же нежностью сомкнулись вокруг другого соска.
– Я бы хотел заставить тебя забыть обо всем и думать только обо мне.
Какая же у нее бархатистая кожа! Он желал ласкать ее, гладить, целовать без конца. Она тянулась к нему, требуя новых ласк и поцелуев, придвигалась все ближе, и он уже почти обезумел от страстного желания.
Гаррет приник губами к ее рту, на этот раз сжав в ладонях ее голову.
Никакая сила не могла теперь оторвать Гаррета от Сабины. Их тела прижались друг другу еще плотнее. Этого и хотела Сабина – ощутить его силу, стать частью его тела, вобрать в себя жар, исходящий от него. Она, обнаженная, согревалась его теплом и ласкала его так же страстно, как ласкал ее он. Единственная мысль, оставшаяся в ее затуманенном сознании, была о том, что она любит его, любит… любит!
Сабина покорно подчинилась, когда Гаррет пошире раздвинул ее ноги и навис над ней, такой сильный, красивый, опьяненный страстью. Сабина даже не представляла себе, что ласки мужчины могут доставить такое богатство переживаний. Ей казалось, что тело и душа ее разделились, она забыла о планах мести и целиком отдалась во власть природных инстинктов. Он был так осторожен – ее желанный любовник. Он прилагал столько стараний, чтобы ее и его страсть раньше времени не выплеснулась через край. Но и его сдержанность имела свои границы. Взаимные ласки мужчины и женщины зажгли в них такой огонь, что погасить его можно было только слиянием их тел. Его могучее тело сотрясалось дрожью сокрушительного желания, когда он вошел в нее.
Сабина не ожидала, что ее пронзит столь острая боль. Она вскрикнула, но тут же забыла о боли, погрузившись в неведомое доселе наслаждение.
Вернувшись в реальность из волшебного мира, она увидела, что Гаррет чем-то расстроен. Он выпустил ее из объятий и лег рядом. Прежде, чем заговорить, он несколько раз глубоко втянул воздух:
– Почему ты мне не сказала этого раньше? – Он схватил ее за плечи и довольно резко встряхнул. – Ты же никогда не была раньше с мужчиной!
Сабине было радостно наблюдать, как он рассержен. Это хоть как-то утихомирило бешеный прилив страсти, завладевшей ею. Она отодвинулась от него, убрала со вспотевшего лица прилипшие пряди.
– Разве обязательно женщине докладывать, ложась с мужчиной в постель, – девственница она или нет? – насмешливо спросила она.
Сабина приподнялась, встала на широкой кровати на колени, склонилась над ним. Волосы золотистым облаком окутали ее обнаженное тело. Разве Гаррет мог устоять перед столь соблазнительной картиной.
– Ты обманывала меня, сказав, что Ричард твой сын!
– Я все время твердила, что он мой брат, – парировала Сабина.
– Это какой-то кошмар! – Его губы, его руки, его тело вновь тянулись к ней. – Ты – порождение моей фантазии. Ты – мираж, который, боюсь, исчезнет с рассветом.
Он даже не представлял, как был близок к истине. Она взяла его за руку и провела широкой жесткой ладонью по своей трепетной груди.
– В твоей фантазии есть одна реальность. Ты первый мужчина, которому я хотела отдаться. Тебе достаточно этого знания?
– Нет! – вскричал Гаррет, снова теряя сознание от ее настойчивой ласки. – Ты завлекла меня в такую паутину тайн, что мне оттуда не выбраться. Я знаю, что ты чем-то угрожаешь мне, но я уже твой пленник и ты вольна делать со мной все, что тебе вздумается…
Сабина склонилась над ним низко, щекоча его лицо своими волосами.
– Разве ты не хочешь меня? – лукаво спросила она.
– Черт побери! Конечно, хочу! Но ты же исчезнешь, когда пожелаешь, а я буду мучиться всю жизнь. И искать тебя!
Сабина загадочно улыбнулась в ответ на его слова, наклонилась и опустилась на его мускулистые бедра. Губы их встретились, жаркий поцелуй заставил его войти в нее так глубоко, как он только мог. Теперь она властвовала над ним, не чувствуя ни боли, ни робости, а Гаррет охотно отвечал ее желаниям.
А потом, лежа рядом, они согревали друг друга жаром своих разгоряченных тел и все новыми поцелуями в самые интимные места. Таков был Рай после открытия того, что в нем существуют мужчина и женщина.
– Гаррет, я столько раз задумывалась над тем, что люди называют любовными играми, и столько раз говорила о них на сцене…
– Вот ты и познала их в реальности, – нежно глядя на нее, сказал Гаррет.
– Это так просто и так чудесно… А теперь скажи, Гаррет, ты любишь меня или твои нежные слова и клятвы обычный ритуал, перед тем как лишить девушку невинности?
У герцога от удивления расширились глаза. Он не ожидал таких язвительных высказываний от только что лишенной им невинности девственницы.
– Ты не перестаешь удивлять меня, – со вздохом признался он.
– Чем же? – наивно спросила Сабина. – Я просто любопытна, как все дочери Евы.
Ее манящая, загадочная улыбка вновь пробудила в нем страсть. Но даже в моменты самого яростного напора желания он оберегал ее от боли. И она, будучи неопытной, все равно это чувствовала и была благодарна ему. Любовь между ними была так чиста, так естественна. Если бы только он… если бы!
От пронзившей ее мозг мысли Сабина вдруг еще сильнее ощутила тягу к нему. В ней все смешалось – и любовь и адская ненависть. Во время очередного поцелуя она укусила его губы и с наслаждением слизнула выступившую каплю крови. Вкус его крови был восхитителен!
Шутливо оттолкнув ее, Гаррет рассмеялся, дотрагиваясь до укушенной губы:
– Ну и остры у тебя зубки. Не менее чем твой язычок!
Он готов был начать все сначала, но Сабина уже была без сил.
– Обожди немного. Разве ты не сказал, что впереди у нас целая жизнь?
– Я готов сжечь ее за несколько дней, обладая тобой.
– Зачем же так спешить? – возразила Сабина.
– Я не боюсь ничего на свете, кроме одного – что ты исчезнешь, испаришься, и я, проснувшись, не найду тебя, – искренне признался Гаррет.
– Значит, тебе было хорошо со мной? – Она нашла удобную ложбинку на его широкой мускулистой груди, устроила там свою голову и теперь смотрела на него снизу вверх, любуясь его лицом и разрешая ему наслаждаться своей красотой.
Как любая актриса, выходящая на сцену перед публикой, Сабина умела сдерживать свои истинные чувства. Зритель не должен видеть слез горя, когда ей по роли нужно быть беспечной хохотушкой и, наоборот, плакать вместе с нею в то время, когда ее душит смех при виде небрежно надетого парика партнера.
